Инфокоммуникационный портал WRA

Станислав Белковский

Станислав Белковский любит и умеет эпатировать публику. Его тексты вызывают бурные споры, а порою и скандалы. Белковский хорошо знает политическую кухню: политтехнологом он работал с российскими и украинскими политиками. С 2004 года возглавляет Институт национальной стратегии. Был главредом Агентства политических новостей, написал несколько книг об известных политиках.

Говорилось там, например, следующее:

«Бывает, что цивилизация, подобно человеку, к старости впадает в детство. С человеком это случается после восьмидесяти. С цивилизацией— после тысячи двухсот. Таков уж примерно критический цивилизационный возраст. Когда все— позади, а впереди… «идиллия, желание спокойствия, желание вернуться в детство, жить без хлопот»… Отправиться в мягкой коляске туда, где «правильно и невозмутимо совершается годовой круг». Так говорил Илья Ильич Обломов, любимый герой нашей поместной имперской литературы.

«Энергетическая империя»— это путешествие в подсознание Руси-ребенка, в русскую народную сказку. Это щука, чьим велением мы должны теперь жить и выживать. Это золотая рыбка, которая вернет нам столбовое дворянство, а там, глядишь, сделает и владычицей морскою— только хорошо и правильно попроси».

Правда, от термина «энергетическая империя» правители России вскоре отказались. Но сюжет с детством— сохранился и процвёл в новое политическое измерение. Прямо в Третье Послание третьего президента РФ Дмитрия Медведева.

Эпиграф

Меня таким камешком придавило, когда … я услышал Ваше послание. Защемило то место, где Вы сказали наконец о детях— может быть, в первый раз за полвека с такой высоты.

Александр Солженицын,
Великопостное письмо Патриарху Пимену, 1972 г.

Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном; кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает.

Евангелие от Матфея, глава 18

Наверное, делая детей главной темой Третьего Послания, прозвучавшего в Кремле 30 ноября 2010 года, Медведев хотел вышибить из всего русского народа, а наипаче правительствующего истеблишмента, щедрую unisex-слезу. Чтобы всякая тварь, населяющая Россию, поняла: тот, кто во главу угла ставит детей наших, единственно достоин править нами еще 6 лет, начиная с весны 2012-го.

Президент немного ошибся. Или ошиблись его верные помощники, что в данном случае совершенно неважно. Просто в Кремле и вокруг него не осталось людей, которые хоть в раз в жизни задумывались бы над русской историей. Ее общими закономерностями и предварительными итогами.

А если б задумались— то вспомнили бы, что семьей и детьми русского человека, по большому счету, не проймешь. Не тот случай, не тот материал.

Вот, например, большой наш мыслитель Константин Леонтьев писал в каноническом труде «Византизм и славянство»:

«Государство у нас всегда было сильнее, глубже, выработаннее не только аристократии, но и самой семьи. Я, признаюсь, не понимаю тех, которые говорят о семейственности нашего народа. … Я нашел, что все почти иностранные народы, не только немцы и англичане (это уже слишком известно), но и столькие другие: малороссы, греки, болгары, сербы, вероятно (если верить множеству книг и рассказов), и сельские или вообще провинциальные французы, даже турки, гораздо семейственнее нас, великороссов.

... Итак, родовое чувство, повторяю, выразилось сравнительно у нас и в семье слабее, чем у многих других; в аристократическом начале то же самое; всю силу нашего родового чувства история перенесла на государственную власть, на монархию, царизм».

Русский человек относится к детям чувствительно, но спокойно. Зачастую— даже несколько отчужденно. Не случайно все архетипические русские цари— Иван Грозный, Петр Великий, Иосиф Сталин— убивали своих детей (приносили их в жертву). А правители, которые в своих семьях были избыточно трогательны и любвеобильны— Николай II, Михаил Горбачев— заканчивали плохо. Здесь, конечно, напрашивается третий очевидный пример, но пока не будем. Время еще не пришло.

Чтобы заставить русского человека плакать, надо:

— или рассказать ему о подвигах и доблестях непобедимого государства, пообещав контроль над проливами завтра к ужину и окончательное взятие Тбилиси— через пару недель;

— или разжалобить его судьбой существ, не способных к подлости человеческого проживания, например, домашних животных, особенно же— бездомных.

Вот если бы президент Медведев объявил своей главной целью спасение бесприютных собак и кошек, а на экране тем посылательным временем сменялись бы мордочки несчастных зверей, тогда— всё было бы по-другому. Народ бы залил слезами русский асфальт, который по случаю резких морозов в одночасье покрылся бы толстым солёным льдом.

А так— послание ушло в песок. Его никто не услышал. Аудитория очнулась разве что тогда, когда президент уволил начальника ГУВД Краснодарского края. По содержанию только это, пожалуй, и запомнилось.

Третьим Посланием президент Медведев еще раз показал, что между ним и реальностью лежит густой слой чёрного шоколада. Возьмем те же меры помощи детям (и рождаемости). Неужели президент думает, что налоговый вычет в 3 000 руб. побудит кого-то срочно рожать? А обещанные за третьего ребенка земельные участки? Если это будут клочки земли в чистом поле без коммуникаций— а так оно и будет, «вкусных» участков бюрократия простым россиянам не даст— то многодетные родители получат себе на шею очередную обузу, а не имущественное благо.

Да и вообще, давно уже всем известно: детей не рожают не от нехватки денег. Точнее, не только и не столько от неё. Не случайно в бедных странах рождаемость, в среднем, нынче куда выше, чем в богатых. Для буйноцветущего деторождения нужен социальный оптимизм. Вера в то, что с твоей страной завтра-послезавтра все будет более-менее хорошо (по крайней мере, привычно), и для тебя в ней найдется место. Россия же эпохи Медведева объята социальным пессимизмом. Не верит она в завтрашний день, который сам позаботится о себе. Потому и не хочет рожать. Но президент об этом даже не упомянул, ибо не задумался.

Говорят, один чиновник обливался вчера над Третьим Посланием слезами злобного смеха. Его имя— Владислав Юрьевич Сурков. Дело в том, что сурковских людей к подготовке послания не привлекали. И теперь за квелый, малосодержательный текст должны ответить его реальные авторы. Среди которых, по слухам, референты президента во главе с Евой Василевской, помощник Медведева по экономике Аркадий Дворкович и советник по социальным вопросам Евгений Юрьев. (Последний, инвестиционный банкир,— сам многодетный отец, и многие идеи борьбы за рождаемость приписываются именно ему).

Но Сурков смехоплачет слишком рано. Сам-то Медведев не считает своё Третье Послание слабым. Напротив— считает его важным и прорывным. Да и верные клевреты уже сравнивают президента (по случаю Послания) то с Солженицыным, то с Маргарет Тэтчер. Не оспаривать же их!

Президент ведь у нас действительно немножко ребенок. Он верит в то, что можно закрыться от взрослой реальности виртуальной Паутиной, дающей ответы на все вопросы. А глинобитной заскорузлой Россией, закопанной по горло в вечную мерзлоту,— управлять с помощью иконок (не путать с иконами!) на свежемодном устройстве типа iPad. Святая простота, доступная только детям!

И никто из костюмированных помощников не подсказал Дмитрию Медведеву, что борьбу с неумолимой демографией времен упадка русской цивилизации можно было бы как-нибудь начать с себя. Личным примером, так сказать. Ведь у президента всего один ребенок, а в 45 нынче научились рожать даже самые простые люди, почти холопского звания. Ну, если не рожать— тогда можно взять приемного ребенка, как сделал Герхард Шредер несколько лет назад. Найдя себе приемную дочь здесь у нас, в России.

Но нет— виртуальная политика не терпит реальных приложений. Послание— это одно, а жизнь— это совсем другое.

Скажем шире: то, что говорит Третий Президент, в Послании и за его пределами,— это одно. А жизнь— это совсем другое. И чем дальше, тем яснее это становится.

Так было и с Николаем II. И с Михаилом Горбачевым. Не продолжаем ряд, ибо колос еще не взрос, и грустный час не пробил.

Пока еще:

Провалы отроческих глаз— пролеты —
Душ раскаленных— водопой.
Оазисы— чтоб всяк хлебнул и отпил,
И захлебнулся пустотой.

Выслушивая и высматривая Третье Послание, я вспомнил еще роман нашего современника Владимира Шарова «Будьте как дети». Сюжет там вкратце такой: В.И. Ленин решает снарядить крестовый поход детей в Святую Землю, чтобы они— отмолили Россию.

«Ленин думал, что при коммунизме люди будут жить, ничего и не о ком не помня, но зато видя, слыша, осязая, обоняя мир, как после долгой зимы. Они, словно вчера родившиеся младенцы, станут чувствовать его всем, что у них есть. И невообразимое счастье, ликование никогда не кончатся. Отказавшись взрослеть, они избавятся от зла, и земля от края и до края сделается одним сплошным раем с копошащимися везде малолетками».

Вся наша надежда— только на, что 26 миллионов маленьких россиян, упомянутых третьим президентом в Третьем Послании, как-нибудь отмолят Россию. Другой надежды нет.

Читать далее: http://www.gzt.ru/opinion/column/stanislav-belkovskii/-poslanie-3-ili-krestovyi-pohod-detei-/337348.html?from=copiedlink