Доктор Джек Кеворкян – американский врач, популяризатор эвтаназии. Помог уйти из жизни более сотни неизлечимо больных людей. В 1999 году был осужден по обвинению в убийстве второй степени. Отметим, что он специально собственноручно ввел инъекцию смертельно больному человеку, чтобы быть осужденным. В 79 лет его выпустили условно-досрочно за 2 года до истечения срока. Сейчас ему 81 год. Данное интервью Кеворкяна CNN опубликовано на официальном сайте фильма «You Don’t Know Jack». 
- Скольким людям в общей сложности вы помогли умереть?
- Примерно ста тридцати. Чуть больше, чем ста тридцати.
- Вы не уверены? Не помните точно число?
- Под конец ко мне присоединился коллега-психиатр, он помогал мне. Этот врач был единственным, кто предложил свою помощь. Фактически, единственный врач, который когда-либо со мной сотрудничал.
- Когда вы сделали это впервые – кто это был?
- Первой была Джанет Адкинс.
- И все произошло в трейлере?
- В трейлере.
- Почему в трейлере?
- Никакого другого места я найти не смог. Я обращался в дома престарелых, клиники, церкви, больницы – без толку. На квартиру могла приехать полиция, и к тому же, я не хотел, чтобы это задело хоть кого-нибудь еще – например, владельца квартиры.
- Я пытаюсь сказать… каково это – прекратить чужую жизнь… в ржавом трейлере?
- Дело не в прекращении жизни. Я делаю это не для того, чтобы прекратить жизнь, а для того, чтобы прекратить страдания, которые человек испытывает. Как доктор должен поступать в такой ситуации? Отвернуться? Если он трус – он так и сделает…
- Но многие доктора именно так и поступают?
- Потому что они трусы. Врачи – трусы, вы и сами это знаете. Они не сделают ничего, что может снизить их доход или подмочить репутацию. Ничего такого, ничего противозаконного, что, не дай бог, могло бы испортить им жизнь.
- Вас не мучают кошмары?
- Нет, не мучают. Думаю, что врача не должны мучить кошмары, какие бы медицинские процедуры он не проводил. Иначе какой же он врач?
- Но вам это грустно?
- Конечно. Как любая смерть… Ну вот представьте себе человека с раком кости бедра. Вы знаете, что вам придется отнять ногу по самый тазобедренный сустав – почему? Потому что вам так хочется? Типа, ну давайте скорее отрежем эту ногу, мочи нет терпеть? Нет. Ногу придется отнять, потому что это спасет больному жизнь – к сожалению, утрата ноги – это цена.
- Многие считают, что вы просто играете в бога…
- А что, по-вашему, делает доктор, который собирается отрезать ногу, как не играет в бога?
- Вы хотите сказать, что врачи все время играют в бога?
- Конечно. Каждый раз, вмешиваясь в естественное течение вещей – ты играешь в бога. Бог определяет, что произойдет естественным путем. То есть, если человек болен – не следует идти к врачу, потому что, идя к врачу, мы просим о вмешательстве в естественный ход вещей, предопределенный божьей волей. Но люди с этим не согласны, они хотят жить как можно дольше и не мучаться. И они обращаются к врачу, чтобы тот прекратил страдания.
- Вы религиозны?
- Нет.
- Но верите в бога?
- Понятия не имею. Бог есть? Слушайте, я ученый, я доктор. Доктора – всегда люди науки.
- Но вас пугает это все?
- Как и всех прочих. Мне очень нравится жить, но именно потому, что я хорошо себя чувствую.
- Если бы вы были смертельно больны и страдали от ужасных болей – вы бы обратились к себе за помощью?
- Если бы была только боль, и никакой возможности исцеления? Конечно. Я сделаю это для себя самого. Слушайте, это мое естественное право, и оно записано в Конституции, только все игнорируют этот факт. Я имею полное право распоряжаться своим телом по своему желанию – поскольку это не оказывает отрицательного влияния на других людей или принадлежащую им собственность, во-первых, и если я дал свое согласие, во-вторых. Это самое важное. Все, что я делаю, я делаю с полного согласия пациента на проведение необходимых действий, и все детали подробно ему объясняются.
- А вы не думаете, что на вас это все-таки оказывает определенное влияние?
- Не знаю. Ну, то есть, вероятнее всего – да, это очень сильное и очень эмоциональное переживание. Но это помогает найти выход – и это единственно важно. Как оно там влияет на меня – все равно. И мне нравится, что выход найден.
- Вы использовали разные способы прекращения жизни…
- Да.
- С чего все началось?
- Законного пути у меня не было. У пациента были парализованы руки и ноги, и он хотел найти доктора, который помог бы ему умереть. Я сказал – знаете, я бы мог помочь, но это противозаконно. Мне нужно найти способ сделать это, не нарушая закон. И я с вами свяжусь. И я начал обдумывать машину…
- То есть тогда вам пришла в голову идея машины?
- Да, которая избавила бы меня от необходимости делать это самому, понимаете?
- …Машину, которая избавила бы врача от того, чтобы делать это самому?
- Именно так. Я устанавливаю машину, ставлю катетер, и пациент сам нажимает на кнопку, и лекарство вводится в вену.
- Позже вы стали использовать газ?
- Да, потому что у меня отобрали лицензию на использование соответствующих препаратов.
- То есть у вас попросту не было к ним доступа?
- Да. То есть мне стало сложнее. И больным стало сложнее, но им было все равно. Понимаете? Никого не интересуют страдания людей.
- И как все происходило? Вы надевали им что-то на голову, да? И подавали газ?
- Нет, мы только один раз попробовали надеть такой прозрачный ящик… но больной запаниковал, закричал: «Остановите! Стойте!». Я остановился и предложил перенести процедуру, но тот сказал – нет, нет, давайте сейчас. Он твердо решил закончить, у него была ужасная эмфизема – и это тоже провоцирует панику, потому что вдыхание двуокиси углерода затрудняет дыхание не больше, чем если, к примеру, вы ночью, во сне, отравитесь угарным газом – вы даже не проснетесь. Просто умрете, и все. То есть это не настолько неприятно, чтобы хотя бы разбудить вас. Поэтому, когда вы вдыхаете его добровольно, это тоже не слишком неприятно.
- Ваш последний пациент, Томас Юк…
- Да.
- Там все было иначе?
- Да.
- Вы сделали укол сами?
- Верно.
- Вы сделали укол, потому что хотели попасть в суд?
- Да. Я хотел довести дело до суда, чтобы иметь возможность дать показания. И не позволить им отмазаться, мол, у них нет дела как такового.
- Вы надеялись, что дело дойдет до Верховного суда, и закон удастся изменить?
- Я на это надеялся, но сомневался в успехе. Я знал, что Суд предубежден.
- Я бы хотел показать короткое видео, которое было сделано непосредственно перед уколом. (Согласно воле Томаса Юка, видео было выложено в свободный доступ)
- Да, конечно, видео…
- Когда вы это увидели – что вы подумали?
- Закон вынудил меня поступить самым унизительным образом.
- Вы полагаете, это унизительно?
- Конечно, унизительно! Там не было семьи, только мы двое – я не мог позволить им рисковать.
- Вам пришлось попросить семью уйти?
- Пришлось. Их присутствие могло вызвать непредвиденные осложнения – предсказать невозможно… Это жестоко. Закон жесток. Их не заботит больной – их заботит буква закона.
- Вы были условно-досрочно освобождены, да?
- О да, за каких-то два года до окончания срока меня выпустили.
- Теперь вы свободный человек?
- Ну да.
- Вы будете это делать снова? Помогать людям умирать?
- При определенных обстоятельствах – да. Если буду знать, что меня не бросят в тюрьму по новой – да, я снова буду делать тоже самое.
- А к вам уже обращались с просьбами?
- Мне писали письма даже в тюрьму. Просили помощи. Просили совета – как это сделать. Но из заключения я не мог отвечать на такие письма.
- А сейчас вы даете рекомендации?
- Я не мог этого делать, пока не истек срок условно-досрочного освобождения. Теперь я имею право давать любые консультации, какие захочу.
- То есть сейчас вы можете дать консультацию по этому поводу?
- Разумеется. Я свободен обсуждать это с кем угодно в любой форме.
- Вы общаетесь с кем-то, кто хотел бы?
- Сейчас – нет… Знаете, они все считали, как судья сказала: «Мы остановили вас!». Ну, она ошиблась, не остановили.
- Не остановили?
- Конечно, нет. Я продолжаю проталкивать эту проблему, и если будет нужно – я сделаю так, как нужно.
- Вы хотите сказать, что поможете кому-то умереть?
- Да. Слушайте, в трех штатах это есть… ну вроде как есть.
- Вашингтон, Орегон…
- Да. И это сделано – неправильно. Это не медицинская процедура. Врачи не могут быть вовлечены. Это противозаконно, и вы будете наказаны. Вам угрожает потеря лицензии – всех к чертям пораспугали.
- Будете строить новую машину?
- В этом нет необходимости. Врач может сделать укол. Машина – просто способ избежать обвинения в совершении преступления.
- Но у вас нет лицензии, позволяющей доступ к медикаментам?
- Пока нет. Но если это перестанет быть противозаконным – проблема исчерпана. Если закон перестанет отталкивать нас всей своей силой – мы сможем просто проводить медицинскую процедуру, как оно и должно быть.
