| |
Исследование социально-экономической эволюции Ингушетии как субъекта
современной России требует использования комплексного многоуровневого
анализа его социально-экономического положения и развития, ресурсного
потенциала, условий конкуренции для региональных производителей на
внутреннем и внешнем рынках, состояния человеческого потенциала и
благосостояния граждан.
Экономическая эволюция от плановой экономики к государственному предпринимательству
В настоящее время место региона в общероссийском перераспределении
ресурсов оценивается по дотационности его бюджета. Однако использование
этого показателя, характеризующего сбалансированность бюджета и
положение региона в системе государственных финансов России как
индикатора общего баланса ресурсов субъекта Федерации и способности его
экономики к самовоспроизводству не вполне корректно.
С финансовой точки зрения Республика Ингушетия – наиболее дотируемый
субъект России (около 90%). Однако сравнительное исследование реальной
экономической дотационности 79 регионов РФ показывает, что
положительное сальдо произведенного и потребленного ВРП имеют 61 из
них, отрицательное – только 18, что отличается от представлений о малом
числе «регионов-доноров» и множестве «регионов-реципиентов». При этом
значительное положительное сальдо (более 10% от произведенного ВРП)
имеют многие финансово дотационные регионы с душевым показателем ВРП
существенно ниже среднероссийского (менее 75%), такие, как Вологодская
область – 45,3%, Республика Алтай – 10,8%, Курганская область – 13,2%,
Читинская область – 24,1% и др. А среди регионов, имеющих отрицательное
сальдо, финансовый донор Москва (-2,6%) с наибольшей (по модулю)
абсолютной разницей (20,5 млрд руб., или 40% от суммарной величины
отрицательных сальдо). Наибольшую отрицательную разницу произведенного
и потребленного ВРП имеет Северная Осетия (-44,8%). Ингушетия в тот же
период также имела отрицательное сальдо, но оно составляло лишь -19,1%
к произведенному ВРП, что в душевом исчислении было равно 1093 руб.,
или 69-е место (с 76-го по 79-е место соответственно Москва, Ростовская
область, Кабардино-Балкария и Северная Осетия – 5277 руб.)
Таким образом, дотационность бюджета Ингушетии не может достоверно
свидетельствовать ни о знаке, ни о величине разницы произведенных и
реально потребляемых ресурсов. Исследование проблемы равновесного
развития экономики республики требует нового подхода, который
преодолеет издержки высокого уровня агрегации экономических
показателей, неизбежно скрывающего качественные изменения процессов и
объектов экономического анализа и дающего результаты главным образом в
количественной плоскости, не открывая при этом ключей к исследованию и
пониманию природы их изменений. Динамику
произведенного ВРП РИ отличают две особенности: асимметрия относительно
динамики ВВП России и неустойчивость развития. С одной стороны,
экономика Ингушетии развивалась высокими темпами на фоне общего
экономического спада в РФ, тогда как в настоящее время имеет
отрицательный прирост ВРП в условиях общего подъема экономики страны. С
другой – высокая амплитуда ежегодных колебаний ВРП РИ: максимальное
значение 126,1% в 2000 году, минимальное – 74,5% в 2002 году. 
1
Асимметричность развития Ингушетии как таковая не является проблемой и
объясняется в первую очередь малым масштабом региона, в пределах
которого факторы, незначительные для России в целом, могут быть
определяющими для экономики республики. Главным из данных факторов было
функционирование в период с 1994 по 1998 год ЗЭБ «Ингушетия», которая
регламентировалась федеральными законодательными актами и была самым
крупным и успешным проектом в России в области привлечения инвестиций
для развития территории посредством предоставления налоговых и
таможенных льгот предприятиям. Возврат в республику части налоговых
платежей, уплаченных предприятиями-участниками ЗЭБ «Ингушетия» в
федеральный бюджет, в качестве бюджетной ссуды Правительству РИ был
основным механизмом привлечения дополнительных финансовых ресурсов в
регион.
В настоящее же время, несмотря на благоприятную конъюнктуру и подъем
экономики РФ, а также рост инвестиционной привлекательности собственно
Ингушетии и позитивный вклад политического фактора, экономическая
динамика региона носит отрицательный характер. Экономический рост в
других северокавказских республиках показывает, что характер развития
Ингушетии нельзя объяснить только лишь негативным влиянием ситуации в
Чеченской Республике. 
2
Неспособность экономической системы РИ к устойчивому развитию
свидетельствует о неэффективном взаимодействии экономических субъектов
региона в меняющихся внешних условиях и сама по себе оказывает обратное
негативное воздействие на их развитие.
Устойчивость в экономике достигается взаимодействием рыночного
механизма и государственного вмешательства, обеспечивающим
диверсификацию хозяйства, устойчивые конкурентные преимущества в
отраслях, разнообразие форм собственности.
В последние годы структура ВРП РИ характеризуется естественными для
современных рыночных условий пропорциями производства товаров и услуг.
В 2004 году, по оценкам, производство товаров составило 36% ВРП,
производство услуг – 60,4%.
3
Однако сложившаяся с 2002 года структура ВРП не является подтверждением
обретения экономической устойчивости. Существующие пропорции сложились
в результате резкого экономического спада прошедших нескольких лет,
который наблюдался в первую очередь в производстве товаров
государственными предприятиями; в то же время сектор услуг,
представленный в большей степени частным бизнесом, имел тенденцию
роста. Характеристики спроса, оптимальные параметры капитала, уровень
развития рыночных отношений точнее отражаются в структуре ВРП,
наблюдавшейся до 2001 года включительно. В период с 1996 по 2001 год
средняя доля производства товаров в ВРП превышала примерно на 3%
среднюю долю производства услуг за тот же период, которые составляли
40,3% и 37,4% соответственно. Вместе с тем необходимо учитывать, что
сравнимость долей товаров и услуг в РИ является также результатом
подавленной внешними производителями активности бизнеса в реальном
секторе, притом что межрегиональный обмен на рынках услуг ограничен и
эта сфера не ощущает значимого стороннего давления.
Не наблюдаются позитивные сдвиги в сфере услуг, которая характеризуется
стабильно низким качеством и примитивизацией структуры: в 2003 году
82,4% составляли услуги ЖКХ и пассажирского транспорта (в 1996 г. –
56,3%).
4
За прошедшее десятилетие структура промышленного производства
республики стабилизировалась. Но она имеет тяжелый перекос в пользу
ТЭК, гипертрофированная доля которого в последние годы превышает 80%,
что сопоставимо с самыми богатыми в стране нефтедобывающими регионами.
При этом промышленность имеет устойчивую сырьевую направленность. 
5
Ингушетия имеет, по сути, единственное отраслевое конкурентное
преимущество, которое определяется одним фактором – наличием запасов
нефти. Практически по всем товарным позициям республика
неконкурентоспособна даже на внутреннем рынке, что означает
крупномасштабный ввоз товаров, который составил, по оценкам, не менее
11 млрд руб. за 2004 год. В то же время конкурентоспособность ряда
отраслей промышленности (например, промышленность строительных
материалов) находится на порядок ниже того потенциала, который
определяется величиной и качеством запасов только нерудных ископаемых в
Ингушетии.
Низкая диверсификация хозяйства и узкая специализация на внешних рынках
определяют неустойчивость экономики, которая усиливается в плоскости
отношений собственности в Ингушетии. Более 90% предприятий
промышленности находятся в собственности государства, и как следствие
половина из них являются убыточными, остальные имеют рентабельность
выше нуля. Уровень и специфика управления государственными
предприятиями таковы, что правительство как собственник никогда не
получает дивидендов.
Типичное соотношение продуктивности использования ресурсов в
государственном и частном секторах наблюдается в сельском хозяйстве.
Более 76% площади сельскохозяйственных угодий используется
государственными предприятиями, производящими всего 6,6% общего выпуска
сельхозпродукции РИ, в то время как личные подсобные хозяйства, имея в
распоряжении 6,9% угодий, производят 79,9% продукции. Причем
государственный сектор сельского хозяйства поглощает крупную и
постоянную бюджетную помощь, которая не только превышает экономически
обоснованные потребности в ней, но в несколько раз выше объема
производимой им продукции. Так, в 2003 году оказана государственная
поддержка в размере 238 млн руб. при общем выпуске продукции за тот же
год – 94,4 млн руб. Особое внимание привлекает тот факт, что выпуск
продукции оказался значительно ниже даже той части оборотных средств,
которая была профинансирована за счет государственного бюджета. 
6
Наиболее эффективное распределение инвестиционных ресурсов в
современных условиях определяется рыночным механизмом. Однако в РИ на
рыночной основе осуществляется лишь незначительная часть инвестиций. За
прошедшие годы средняя доля государства в инвестиционном процессе
составляла более 90%. 
7
В структуре инвестиций бюджетные средства стали практически
единственным источником финансирования. Для многих предприятий,
получающих бюджетную помощь, государственные инвестиции сами по себе
стали основным предметом предпринимательства. 
8
В подобных условиях технологическая структура инвестиций подчиняется не
особенностям и потребностям конкретных технологий производства, а во
многом всей совокупности условий предоставления государственной помощи.
Изменение технологической структуры инвестиций, характеризующееся
резким снижением доли инвестиций в оборудование (с 20,4% в 1996 г. до
7,4% в 2002 г.) в общем объеме инвестиций в основной капитал, позволяет
адекватно оценить данные условия. 
9
В результате подобной практики экономика лишена нормального
инвестиционного процесса. В какой-либо цивилизованной и продуктивной
форме рынок капитала в Ингушетии отсутствует. Вместо него существует
непрозрачная сфера распределения государственного капитала, для которой
эффективность инвестиций не является критерием оптимальности. Как
следствие динамика развития региональной экономики слабо связана с
динамикой инвестиций. 
10
Макроэкономическое равновесие в Ингушетии
Прежде всего, необходимо отметить, что данный анализ объективно
осложняется рядом причин, преодолеть которые в настоящее время вряд ли
было возможно. Например, полноценному применению модели IS-LM-BP,
адаптированной к условиям региональной экономики, препятствовали в
основном три причины. Первая причина состоит в российских стандартах в
области статистики, которые во многом не соответствуют методу
макроэкономики и, соответственно, не позволяют сделать точный анализ с
применением современных методик на основе официальных данных. Вторая
причина заключается в объективно низком уровне развития рыночных
отношений в экономике Ингушетии. Следовательно, стандартная функция
рынка капитала не описывает реально существующие взаимосвязи в данной
сфере. Третьей причиной является ряд методологических проблем
применения данной модели, решение которых усложняется региональной
проекцией. Например, принципы функционирования и роль рынка денег
существенно меняются в приложении к региональной экономике. Но,
несмотря на все указанные трудности, преимущества, которые обеспечивает
макроэкономический анализ, делают его необходимым для оценки динамики и
состояния экономики РИ как единого организма, тем более что для
изучения проблемы равновесия в первую очередь нужно исследовать притоки
и оттоки на рынках благ, капитала и денег, информация о которых
достаточна.
Для РИ уровень равновесного дохода определяется объемом совокупного
спроса. С одной стороны, по причине неполной занятости; по оценкам,
уровень общей безработицы в 2004 году составил 55,4%. С другой –
необходимо учесть, что реальный бюджетный дефицит РИ финансируется
безвозмездной финансовой помощью федерального бюджета. Иными словами,
бюджетный дефицит расширяет совокупный спрос без увеличения
задолженности РИ.
Потенциал потребления РИ определяется как сумма ВРП, безвозмездной
помощи федерального бюджета и материальной помощи диаспор и трудовых
мигрантов населению РИ.
Как следует из рис. 11, реальная экономическая дотационность региона
(отрицательная разница произведенного и потребленного ВРП) слабо
связана с бюджетной. В последние годы потребление находится ниже уровня
собственного производства, т.е. регион фактически не является
дотационным. Вместе с тем текущее потребление всегда находилось ниже
минимального потенциала потребления, что определяется:
− низким уровнем потребления ДХ; − низким инвестиционным спросом предпринимателей; − слабым развитием финансового сектора.
11
Совокупный спрос, по нашим оценкам, примерно на 60% финансируется
правительством посредством прямых выплат населению, финансовой
поддержки производителей и государственных закупок. Функционирование
бюджетно-налогового механизма таково, что правительство по всем
указанным каналам расходует примерно в 5,5 раза больше, чем изымает из
экономики в виде налогов и сборов, тем самым расширяя совокупный спрос
без увеличения государственной задолженности. Однако бюджетный поток
денежных выплат населению и финансовой поддержки производства не
увеличивает спрос на свою величину из-за преломления сквозь предельные
склонности к потреблению домашних хозяйств и инвестированию
производителей, а также характера функционирования финансового рынка,
которые формируют мощные оттоки с рынка благ.
Для оценки параметров потребления домашних хозяйств РИ отметим, что
межрегиональное сравнение показывало, что наибольшее превышение доходов
над расходами наблюдается в самых богатых (но периферийных) и самых
бедных регионах. К первым относятся, например, Ямало-Ненецкий АО
(42,1%), Ханты-Мансийский АО (40,8%), ко вторым – Ингушетия (47,8%),
Тыва (42%).
Характерный для Ингушетии непропорциональный разрыв между доходами и
расходами необъясним одним лишь фактором ненаблюдаемой экономики.
Отсутствуют достаточные основания утверждать, что расходы населения
находятся в теневом секторе в большей степени, чем доходы. 
12
Необходимо учитывать также, что в Ингушетии около 90% населения не
имеют возможности делать сбережения, так как их текущий доход ниже
уровня автономного потребления. Соответственно разрыв между доходами и
расходами домашних хозяйств практически не зависит от фактора
сбережений, включая их неучтенную часть. По
мнению экспертов, наблюдаемое явление связано с оттоком денег в
общероссийские и межрегиональные торговые центры и с низким уровнем
развития торговли в РИ. Наблюдения показывают, что более или менее
значимые покупки граждане стремятся сделать в соседних регионах по
причине низких цен, большего выбора товаров, лучшей защиты
потребительских прав. Уже при стоимости покупки более 200 долл. США
практически всегда рассматривается возможность ее осуществления вне
пределов РИ. Равно этому помощь, которую оказывают населению РИ
трудовые мигранты, зачастую выражается в неденежной форме.
Об уровне развития торговли говорит отсутствие авторизованных продаж
брендовых товаров, центров гарантийного обслуживания. Торговые компании
Ингушетии не имеют прямых контрактов с производителями, не могут
обеспечить условий длительного хранения крупных партий товаров
(например, в РИ отсутствует промышленное холодильное оборудование,
необходимое для хранения продуктов питания) и т.д.
Важным аспектом является слабость и неэффективность деятельности
соответствующих государственных органов, которые практически не
преследуют целей защиты потребителей. К примеру, в Ингушетии в торговле
практически не используются кассовые аппараты. В то же время низкий
товарооборот сокращает налоговые доходы консолидированного бюджета РИ.
Соответственно и снижается вклад государства в совокупный спрос.
Неразвитая торговля отрицательно влияет на деловую активность и,
следовательно, инвестиционный спрос предпринимателей. При этом и
инвестиционный климат в РИ оценивается как неблагоприятный. Частные
инвестиции незначительны, а поле для предпринимательства узкое. В
государственном секторе инвестиции не увеличивают спрос на свою
величину, как это видно на примере сельского хозяйства. В данном
секторе формируется особенно мощный отток ресурсов.
Ценовые сигналы рынка, которым подвержена предпринимательская
деятельность, сильно искажены текущим состоянием торговли и мало
соответствуют действительным сравнительным преимуществам Ингушетии.
Условием конкурентоспособности производств, основанных в расчете на
текущие рыночные цены, будет сохранение текущего низкого уровня
развития инфраструктуры и, в частности, транспорта, что закладывает уже
на ближайшее будущее опасное противоречие и усиливает нестабильность
экономического роста РИ. Последним фактором, определяющим равновесную величину совокупного спроса РИ, является функционирование рынка денег.
Рынок денег Ингушетии, как региональный, существенно отличается от
национального, в подлинном смысле макроэкономического рынка денег. Для
целей настоящего анализа важно выделить следующие три отличия. Первыми
двумя являются отсутствие полномочий ведения самостоятельной
эмиссионной политики и определения стоимости денег (процентной ставки).
Третье и наиболее важное отличие состоит в значении денег для
региональной экономики. В отличие от национальной экономики, для
региона денежные ресурсы являются богатством в полном смысле. Если для
страны рост денежной массы приводит к увеличению денежного навеса или
усиливает инфляцию, то для региона рост объема денег в обращении
увеличивает реальное богатство за счет его перераспределения внутри
страны. Таким образом, основная функция финансовой системы предложения
денег для удовлетворения спроса на абсолютно ликвидное средство обмена
связана для региона с функцией перераспределения национального
богатства. Это особенно справедливо в отношении небольших регионов,
каким является Ингушетия. Вместе с тем отметим, что в РИ рост денежной
массы периодически приводит не к росту предложения благ, а к ускорению
инфляции, что более характерно для крупных регионов. Но данный эффект
носит краткосрочный характер, наблюдается при резком росте денежного
предложения и определяется негибкостью и неразвитостью торговли. В
средне- и долгосрочном периодах расширение денежной массы определяет
рост предложения благ и устанавливает более высокую равновесную
величину совокупного спроса.
С позиции рассмотренного аспекта основной проблемой на текущий момент
является примитивное состояние финансово-кредитной системы, которая
неспособна в достаточной мере увеличивать денежную массу, что
определяется двумя переменными: объемом денег и скоростью их обращения.
Во-первых, неразвита деятельность кредитных организаций по привлечению
средств населения и предприятий. Действующее на территории РИ отделение
СБ РФ предлагает условия вкладов, в соответствии с которыми клиент
будет иметь отрицательную реальную ставку процента. Другие банки не
имеют репутации, заслуживающей доверия вкладчиков. С другой стороны,
кредитование юридических и физических лиц также слабо развито. В
отношении территориальных отделений СБ РФ основной проблемой является
негибкость, неадаптированность к условиям РИ политики кредитования.
Банки не взаимодействуют с торговыми компаниями с целью кредитования
покупок населения, что динамично развивается в других регионах.
Во-вторых, в кредитных организациях Ингушетии в основном используются
устаревшие низкоскоростные технологии финансовых расчетов. Среди
населения не имеют распространения электронные средства платежей,
такие, как кредитные и дебитные карточки. В РИ сеть РКЦ единственная
среди остальных регионов РФ (исключая Республику Дагестан и Чеченскую
Республику) не использует систему электронных платежей, хотя
необходимое оборудование установлено и протестировано. Симптоматично,
что направленные в Ингушетию перечисления по известной международной
системе денежных переводов Western Union, действующей в режиме
реального времени, отстают на 3 – 4 дня от принятых в данной системе
норм. При этом отделения Western Union в соседних регионах работают в
полном соответствии с международными стандартами этой организации.
Существующая в настоящее время финансово-кредитная система за прошедшее
десятилетие не претерпела видимых эволюционных изменений. Вызывает
озабоченность инертность кредитных организаций, которые не ощущают
должного давления, стимулирующего их модернизацию, что свидетельствует
о слабости конкурентных отношений в отрасли и дает основания для
традиционно низкой оценки качества государственного регулирования в
данном сегменте региональной экономики. Микроэкономические основы роста и конкурентоспособность экономики Ингушетии
Для детального анализа микроэкономических основ роста Ингушетии
необходимо выявить точный удельный вес каждого из факторов
производства. Однако при первом приближении достоверно оценить
соотношение предельных долей труда, земли и капитала, учитывая
изменения уровня использования фондов и коэффициенты
обновления/выбытия, в единице роста не удалось. Полученные результаты
были противоречивы и свидетельствовали о необходимости уточнения
исходных данных, но в будущем они тем не менее составят важную часть
отдельного исследования данного вопроса. Следовательно, на данном этапе
дать обоснованную количественную оценку роли технологий в росте
экономики также сложно. Вместе с тем по показателям эффективности
производства, развития научно-исследовательских центров и наличию
расходов на НИОКР предприятий и правительства Ингушетии можно судить о
знаке действия этого фактора.
Проведенный анализ показал, что низкий уровень производства благ и
конкурентоспособности экономики РИ связаны в первую очередь с высокой
степенью монополизации рынков региона. Первый
источник монополии заключается в государственном праве собственности на
большую часть капитала и ресурсов РИ. По соответствующему показателю
регион занимает первое место в РФ наряду с уровнем бедности, самым
низким ВРП на душу населения и т.п., что в целом закономерно и
взаимообусловлено. 
13
Государство распространило свою монополию практически на всю добывающую
промышленность, сельское хозяйство, СМИ, а также частично на
перерабатывающую промышленность (например, нефте- и газопереработка). В
результате возникла закономерная, но недопустимая ситуация, когда в
соседних регионах складываются целые отрасли по переработке добываемых
в Ингушетии природных ресурсов. Представленные, в отличие от подобных
отраслей РИ, частным капиталом соответствующие предприятия являются
безусловно более гибкими и эффективными, что и определяет направление
перетока ресурсов. Необходимо также принимать во внимание, что
государство определяет параметры ряда рынков, выступая на них в
качестве монопсонии.
Многие другие отрасли монополизированы частным капиталом. К ним
относятся банковское дело, телекоммуникации, авиатранспорт и др. При
этом в РИ действует весь перечень естественных монополий
(электроэнергетика, железнодорожный транспорт, ЖКХ и пр.),
реформирование которых отстает от темпов соответствующих федеральных
реформ. Узость пространства открытой и добросовестной конкуренции порождает, по крайней мере, три негативных последствия.
Монополизация сокращает валовой доход и объем предложения на
соответствующих рынках. Следовательно, монополизация не отвечает целям
увеличения числа рабочих мест. Это справедливо не только в отношении
государственных монополий, для которых характерна явно низкая
продуктивность использования ресурсов, но и в полной мере в отношении
частных монополий, как «Мегафон» (сотовая связь), «Карат»
(авиакомпания) и др. Монополизированный
рынок всегда является рынком продавца, который в той или иной мере
диктует свои условия покупателям, вынужденным платить за худшее
качество завышенную цену. Если же рынок достаточно большой, речь уже
идет об ущемлении интересов и прав общества. Для экономики РИ подобные
явления не исключительны. Существование устойчивой монополии заведомо
свидетельствует об использовании административного ресурса, а
отношения, порожденные им, становятся труднопреодолимой преградой для
реформ с целью более продуктивного функционирования рынков. Примером
контрпродуктивных отношений частного предпринимательства и властей
является аэропорт Магас, который предоставляет исключительное право
посадки для воздушных судов только одной авиакомпании, что делает
убыточным аэропорт, завышенными цены на авиаперевозки, не позволяет
развиваться данному объекту. В таких ситуациях позитивные изменения
невозможны без перестройки отношений. При этом проблема состоит не в
сложности выработки решения, которое бы удовлетворило как общественные,
так и политэкономические интересы. В большинстве случаев такие решения
могут быть найдены. Действительная проблема состоит в том, что в
Ингушетии уполномоченные стороны, как правило, не имеют стимулов к
поиску новых, более оптимальных схем взаимоотношений.
В РИ наиболее распространенным конкурентным преимуществом
предпринимательских структур является административный ресурс, борьба
за который подменяет конкуренцию. Это снижает востребованность новых
знаний и технологий и во многом объясняет неудачи производителей
региона на внешних рынках, на которых административный ресурс,
действующий в РИ, несущественен. Данное положение вещей лежит в основе
несоответствия отраслевой структуры экономики ресурсной базе и
неспособности абсорбировать значительные трудовые ресурсы.
Одним из важных факторов отраслевой конкурентоспособности выступает
доминирующий тип конкурентных стратегий предприятий. Наиболее
распространенный тип в Ингушетии – ценовая конкурентоспособность на
основе дешевой рабочей силы. Однако, как было показано выше, полноценно
использовать ее дешевизну в рамках сложившейся системы не удается.
Поэтому местные предприятия достигают только локальных успехов на
собственном рынке без ясных перспектив добиться конкурентоспособности
на внешних рынках. Агрессивные ценовые стратегии, как правило,
соответствуют масштабным производствам, для создания которых республика
не располагает в сравнении с конкурентами достаточными средствами.
Природа ценовой конкуренции более жесткая, чем конкуренции, основанной
на придании особенных качеств продукту. Высокие технологии производства
и управления лишь один из источников уникальных потребительских свойств
товара, и обладание ими не является обязательным условием для перехода
в иную плоскость конкурентных отношений. Определяющим является
приоритет, который закладывает предприниматель в основу
бизнес-процесса: низкие цены или особенные качества, борьба за бедного
покупателя или богатого.
Конкурентные стратегии бизнеса тесно связаны с проблемой трансакционных
издержек. Характерной чертой рынка Ингушетии является дефицит доверия,
который вызывает значительные трансакционные издержки, возникающие в
непроизводственной сфере и связанные с гарантированием качества товара
и принуждением к соблюдению договорных обязательств. Количественно
точная оценка доли этих издержек в различных сферах и в общей структуре
стоимости ВРП Ингушетии требует специального исследования. Но уже
сейчас по косвенным признакам (отсутствие значительного числа местных
торговых марок, высокая стоимость банковских кредитов и неразвитость
рейтингования предприятий по их кредитоспособности) можно судить о том,
что они, по крайней мере, не ниже общероссийского уровня, который
составляет, по оценкам экспертов, более 50%. Решение этой проблемы
содержит в себе еще один существенный потенциал роста ВРП на основе
сокращения непродуктивных затрат.
Подводя итоги анализа, отметим, что созданная в РИ за прошедшее
десятилетие модель отвечает критериям «экономики бедности».
Отрицательные темпы роста экономики, ее неустойчивость и низкая
инвестиционная привлекательность являются результатом слабого развития
механизмов рыночной саморегуляции.
Анализ выявил факторы неустойчивости в структуре ВРП, сферы услуг,
промышленности, собственности на капитал. Но фундаментальным и наиболее
сильным фактором является характер инвестиционного процесса в РИ,
который более чем на 90% определяется бюджетными вливаниями. Участие
государства в нем настолько непродуктивно, что в принципе обессмыслило
данный процесс, превратило государственные инвестиции в объект
предпринимательства и разрушает, таким образом, рыночную систему
координат. Наиболее
важная макроэкономическая задача для РИ состоит в росте объемов
потребления благ на территории республики, что актуализирует вопросы
развития торговли, улучшение инвестиционного климата, модернизации
финансово-кредитной системы. Развитие торговли – наиболее оптим
|
