Инфокоммуникационный портал WRA

Растущие военно-политические амбиции Ирана основываются не только на идеологических постулатах хомейнизма, но и на объективных финансово-экономических и военных факторах. В последние годы Иран, выступая в качестве энергетического донора многих мировых держав, приобрел сравнительно значимую финансовую и экономическую мощь. Это стало основанием для президента Махмуда Ахмадинежада заявить об Иране как о мировом центре исламской цивилизации, как о непоколебимом борце за идеалы ислама, объединяющем всех мусульман против глобального сионизма и американского империализма, как о региональной супердержаве. Несмотря на относительную молодость исламского строя в Иране, эти амбиции имеют давнюю историю: стоит отметить, что само название страны – Иран, легендарная прародина ариев – было введено в употребление германскими нацистами незадолго перед Второй мировой войной, для того чтобы подчеркнуть этническую избранность народа, населяющего эти земли.

Всего за несколько последних лет Иран значительно продвинулся в создании промышленной инфраструктуры, способной производить ядерное оружие, и теперь он может решать задачи по обогащению урана с помощью центрифуг и производить, по некоторым оценкам, оружейный плутоний в реакторе в Араке. Сегодня промышленный потенциал Ирана еще не позволяет выработать такое количество высокообогащенного урана, необходимого для создания атомной бомбы – при существующем числе центрифуг (сейчас их на заводе в Натанзе около 2-3 тысяч) этот процесс займет около десяти лет. При увеличении количества центрифуг дл 50 тысяч (отметим, что для Ирана это вполне реальная промышленная задача) срок создания атомной бомбы сократится до одного месяца.

Наиболее динамично развивающейся отраслью оборонной промышленности в Иране в настоящее время является ракетостроение: руководство страны ставит перед собой цель создать к 2015 г. самый мощный ракетный арсенал в регионе. Уже сегодня у Ирана есть на вооружении ракеты «Шехаб-3» с дальностью полета до 2000 км.

Сегодня в мире существует целый ряд мировых лидеров, военно-политических блоков и отдельных стран, которые видят в существовании Ирана в его нынешнем виде прямую угрозу своим интересам и собственной безопасности, в связи с чем вероятность войны в регионе необычайно высока. На войну с Ираном такие государства может толкнуть как сознание своей военной силы, так и сознание своей слабости и уязвимости. Война в Персидском заливе может вспыхнуть в любой момент. Стоит отметить, что не только политика нынешнего руководства Ирана может стать причиной начала нового вооруженного конфликта: Иран легко может стать разменной картой в борьбе великих держав за мировое могущество, например, в будущем конфликта США и Китая за передел мира. И здесь грустно сознавать, что, к сожалению, по-видимому, не все зависит от руководства этой страны и его способности проявить добрую волю (пусть даже в самый последний момент, за миг до катастрофы), пойти на уступки и компромиссы.

В отношении проблемы ядерного разоружения Ирана Соединенные Штаты (независимо от правящего клана, занимающего Белый дом) придерживаются следующего мнения: режим исламского диктата в Иране не исправить и не изменить, его можно лишь временно подавить жесткими санкциями, вплоть до блокады, загнать «в угол» мерами государственного терроризма и политического шантажа, либо уничтожить в результате полномасштабной военной операции. И дело здесь не только в неуступчивости режима аятолл, хитросплетениях восточной политики и идеологического антагонизма: военное решение – самое быстрое и наиболее эффективное в условиях дефицита времени, если Иран для США – не самоцель, а лишь военный плацдарм для агрессии против другой страны, уже начинающей претендовать на мировое лидерство, - Китая.

Уже на примере войны в Южной Осетии (август 2008 г.) можно с уверенностью утверждать, что США давно имеют планы вторжения в Иран и лишь ждут удачного стечения обстоятельств, способных, во-первых, сделать этот удар внезапным как для самого Ирана, так и для его соседей – Китая и России, во вторых, предоставить для начала агрессии удобный внешнеполитический повод, а, в третьих, - нанести этот удар тогда, когда и Россия, и Китай будут заняты своими внутренними (или внешними) проблемами и не смогут оперативно вмешаться. Таким сценарием начала военной операции против Ирана для Вашингтона и была, по-видимому, война в Южной Осетии. Напомним, что впоследствии США официально заявили о том, что знали о планах Грузии в отношении Южной Осетии и Абхазии.

Война в Южной Осетии поразила мир ожесточенностью боевых действий, жестокостью по отношению к мирному населению и крайним цинизмом публичных заявлений грузинских лидеров и оценок западных СМИ. На фоне боевых действий разыгралась менее заметная, но не менее ожесточенная информационно-психологическая война, в которой США, стоящие за спиной грузинских агрессоров, обрушили на Россию всю мощь своих технологий психологического воздействия. Вместе с тем, есть основания полагать, что сам вооруженный конфликт в Южной Осетии был только начальной фазой спланированной США стратегической операции психологической войны, механизмом, способным накалить и взорвать (в нужном направлении) мировое общественное мнение.

Россия, выступившая на защиту мирного населения в Южной Осетии, принявшая на себя главный удар грузинских агрессоров (вооруженных, кстати, на американские деньги и подготовленных американскими же инструкторами), столкнулась и с тщательным планированием, и с тонким расчетом, и с применением новейших технологий психологического воздействия. Общественное мнение на Западе стало видеть в России не миротворца, предотвратившего геноцид, а нового захватчика, стремящегося к мировому господству. Особой популярностью в западных СМИ в тот период пользовались сравнения России и с Германией накануне второй мировой войны, и с Ираком накануне нападения на Кувейт. Такая ситуация предоставила в руки США сразу несколько козырей – для начала военной операции против Ирана.

Во-первых, обвинения России в развязывании конфликта, которая всегда являлась убежденным противником войны с Ираном, в тот момент были очень выгодны США. Если бы в августе 2008 г. началось вторжение американских войск в Иран, никто бы на Западе даже не стал бы слушать протест России, поскольку в тот момент в западном мнении был искусно сформирован и прочно закреплен образ России как новой милитаристской державы, кровожадного агрессора, сознательно поставившего себя вне рамок международного права и любых общечеловеческих ценностей. Единственной возможностью со стороны России помешать началу военной операции США против Ирана мог бы быть жесткий ультиматум, но и здесь США четко просчитали, что Россия связана войной в Южной Осетии и не пойдет не только на открытие «второго фронта», но даже на начало полноценной «дипломатической войны». Таким образом, в результате войны на Кавказе Россия как главный оппонент позиции США по Ирану и основной фактор, мешающий военному вторжению, на время была нейтрализована.

Во-вторых, еще в самом начале конфликта Грузия призвала на помощь военные силы США и НАТО для защиты от угрозы захвата со стороны России, и силы НАТО спешно двинулись в район боевых действий, быстро сосредоточиваясь в мощный ударный кулак. И если бы времени оказалось достаточно, туда бы стянулась половина сил североатлантического альянса. Очевидно, что под прикрытием легенды о защите крохотной Грузии США намеревались перебросить в Грузию крупную группировку своих вооруженных сил и сил стран-союзников, и вовсе не для сдерживания наступающих российских войск, а для удара по Ирану. То, что цель этой группировки – Иран, вряд ли может вызвать сомнение: Грузия – единственный на сегодняшний день плацдарм, с которого может начаться против Ирана наземная операция, а война с Россией сейчас – очевидное безумие. Действительно, для атаки на Иран должна была быть подготовлена база, причем в радиусе 500-600 км от избранных целей. Какая страна могла дать согласие и стать площадкой для подобной подготовки? Азербайджан исключается: в Иране проживает азербайджанцев больше, чем в самом Азербайджане. Турцию можно исключить, учитывая то, что ее согласие на агрессию против Ирана со своей территории создало бы колоссальные проблемы с единоверцами и вызвало немедленную реакцию исламистов. Более того, Турция заявила о том, что блокирует возможность прохода через проливы в акваторию Черного моря кораблей и судов США, даже если они идут с гуманитарной миссией. Значит, она тем более не пропустит американскую авианесущую боевую группу и нанести удар по Ирану с авианосцев не получится. Израиль расположен слишком далеко. Остается только Грузия.

Сама же легенда для переброски и сосредоточения на исходных рубежах крупных воинских сил идеальна: мировое сообщество якобы так напугано угрозой войны со стороны России, что в состоянии испуга может и переоценить реальную угрозу и экстренно стянуть в Грузию под прикрытием соответствующей информационной кампании половину всех войск блока НАТО. Эта же легенда на время может дезориентировать и Китай, если его политики окажутся несколько недальновидными и «проглотят» приготовленное для них объяснение экстренной концентрации войск США и НАТО, готовящихся, согласно легенде, отразить военную экспансию России.

Таким образом, пока Россия занималась выяснением отношений с Грузией, США получили возможность скрытно перебросить в регион и сосредоточить вблизи границ Ирана мощную группировку, необходимую для начала наземной операции. Россия была занята своими делами и временно не опасна; Китай, как предполагалось, проглядит концентрацию войск и в итоге будет поставлен перед фактом. В свете этой версии становится понятно, почему в Грузии оказалось такое количество зенитно-ракетных комплексов с украинскими расчетами. Возможно, Ющенко и Саакашвили вместе готовили эту военную провокацию, и Ющенко сознательно ввязался в грузинскую авантюру, стремясь любой ценой нанести ущерб России – даже ценой возможной войны между братскими народами. Но, пожалуй, более вероятно выглядит предположение, что украинские ЗРК были переброшены в Грузию для того, чтобы прикрыть ударную группировку США от ответных ударов иранской авиации (в случае начала наземной операции против Ирана).

Важной деталью является также планировавшаяся переброска в Грузию значительного контингента союзников США по НАТО. Если бы эта переброска состоялась и войска европейских стран случайно попали бы под удар иранской авиации, Североатлантический альянс гарантированно оказался бы втянут в войну против Ирана (несмотря на осторожную позицию многих его членов) на стороне США и стал бы для Вашингтона таким же «пушечным мясом», как это сегодня имеет место быть в Афганистане, где войной, начатой американцами, руководит сегодня НАТО и операции против талибов оплачиваются кровью европейских солдат.

Что же должно было послужить официальным поводом для начала боевых действий против Ирана и, если все развивалось в соответствии с американским сценарием, что же тогда этому помешало? Или – что же спасло в последний момент Иран от планировавшегося нападения?

Ответ здесь может быть достаточно прост: Иран просчитал стратегический план наземной операции США и переиграл их в последний момент, лишив американцев того самого официального и весомого повода для начала войны, на который они так рассчитывали. Точнее, грамотно сориентировавшись в ситуации и опередив их тактически. Начало войны в Южной Осетии послужило для Ирана сигналом для запуска ракетоносителя с макетом спутника на борту – вместо боеголовки. Это был несомненный знак американцам: Тегеран располагает не только ядерными технологиями, позволяющими в недалеком будущем иметь ядерную бомбу, но и собственным ракетоносителем, способным доставить атомный заряд на расстояние минимум в 2000 км. Интересно отметить, что первоначально запуск этой ракеты Иран планировал в сентябре 2008 г. Несомненно, это и был тот повод, который так ждали американцы для оправдания начала своей военной операции против Ирана: теперь он способен нанести удар не только по Израилю, но и может угрожать самой территории США. Несомненно, что к этому моменту под предлогом сдерживания военной экспансии России в Грузии была бы сосредоточена значительная ударная группировка, достаточная для начала наземной операции, а срок до сентября – достаточен для того, чтобы подтянуть все силы и закончить их сосредоточение на исходных позициях. Между тем, реакция Москвы и Тегерана спутала США все карты.

Москва в ходе шестидневной войны уничтожила аэродромы, с которых США планировали нанести авиационный удар по Ирану. Тегеран запустил свой ракетоноситель раньше, в тот момент, когда США еще не успели подтянуть и сосредоточить в Грузии силы вторжения. Начинать военную операцию против Ирана, не закончив сосредоточение своих сил, - очевидная катастрофа. Вот почему США так истерически реагировали на операцию России в Южной Осетии, подавление украинских комплексов ПВО и уничтожение грузинских аэродромов. Операция против Ирана в августе 2008 г. сорвалась. Но это вовсе не означает, что США отказались от своих планов в отношении Ирана и что сейчас ими не готовится новая стратегическая комбинация, способная дать им повод для вторжения, в которой в качестве пешек и «пушечного мяса» снова будут использованы американские сателлиты и марионетки.

Вместе с тем, американцы в своей внешней политике не ограничиваются только чисто военными методами. С не меньшим успехом они применяют против неугодных режимов «мягкую силу» - технологии информационно-психологического управления конфликтами. Типичным примером применения таких технологий является попытка организации государственного переворота в Иране во время недавних выборов главы государства – т.н. «зеленой революции».

«Цветные революции» – это технология осуществления государственных переворотов и внешнего управления политической ситуацией в стране в условиях политической нестабильности. Все «цветные революции» построены по одной и той же схеме, или технологической цепочке – что невозможно не заметить. Это прямо указывает на то, что «цветные революции» в принципе не могут быть реализацией объективных надежд и стремлений большинства населения. Посмотрите на национально-освободительные движения и войны в странах Азии, Африки и Латинской Америки, закончившиеся сменой власти: все они пришли к власти разными путями, но всегда исключительно благодаря поддержке населения. Поэтому наивно полагать, что «цветные революции» – это стихийное проявление, всплеск народного гнева, «народный бунт», проявление народной воли: это не что иное как красивая легенда, сказка, образ конфликта, за которой скрывается банальный государственный переворот, организованный из-за рубежа. «Цветные революции» – это технология осуществления государственных переворотов и внешнего управления политической ситуацией в стране в условиях политической нестабильности. Все «цветные революции» построены по одной и той же схеме, или технологической цепочке – что невозможно не заметить. Это прямо указывает на то, что «цветные революции» в принципе не могут быть реализацией объективных надежд и стремлений большинства населения. Посмотрите на национально-освободительные движения и войны в странах Азии, Африки и Латинской Америки, закончившиеся сменой власти: все они пришли к власти разными путями, но всегда исключительно благодаря поддержке населения. Поэтому наивно полагать, что «цветные революции» – это стихийное проявление, всплеск народного гнева, «народный бунт», проявление народной воли: это не что иное как красивая легенда, сказка, образ конфликта, за которой скрывается банальный государственный переворот, организованный из-за рубежа.

В цепочке «цветных революций» важную роль играет стихийная активность людских масс, из которых формируется агрессивно настроенная по отношению к любой власти политическая толпа, разрушительные действия которой (часто сопровождающиеся массовыми беспорядками и погромами) технологи «цветных революций» выдают за «истинный голос народа», настоящее общественное мнение. Желания и требования толпы возводятся в ранг абсолютно справедливых и приоритетных, используя известную формулу: «глас народа – глас божий». Правда, мало кто при этом указывает на то, что любой человек, попавший в толпу, теряет свою индивидуальность, свободу, способность объективно и критически оценивать происходящее вокруг и становится частью стихии, добровольно подчиняется стадным чувствам. Давно замечено, что большие массы людей легко управляются, если из них сформировать толпу: эти технологии манипулирования массовым сознанием давно используются тоталитарными сектами.

В психологии также известны массовые проявления синдрома групповой абстиненции - впадания людей, принимавших участие в политической толпе, в состояние сильного психологического шока, сходного с состоянием алкогольного или наркотического похмелья. Именно поэтому так часто говорят, что после «ослепления» сознания людей «идеалами» очередной «цветной революции» наступило состояние «отрезвления», политического «похмелья». Это – прямой результат ломки индивидуальной психики человека, которая происходит с ним в политической толпе – главной ударной силе любых «цветных революций». Бесследно для психики человека эта ломка не проходит.

В мировой политике технологии «цветных революций» – это один из видов современных технологий информационно-психологического управления политическими конфликтами. Для их успешной реализации страна обязательно должна находиться в состоянии политической нестабильности: должен присутствовать кризис власти, еще лучше, если внутри страны будут развиваться один или несколько локальных вооруженных конфликтов, или страна будет втянута в один крупный международный конфликт. То есть, обязательно должен быть объект воздействия – политический конфликт в любой из фаз развития. Если власть стабильна и конфликта как такового нет – его надо сначала создать. Именно это мы и видели недавно в Иране, где и власть, и оппозиция выступали под одними и теми же лозунгами защиты завоеваний исламской революции, но при этом соревновались в том, кто из них ближе к революционным идеалам и является наиболее правильным последователем курса аятоллы Хомейни.

Использование «жесткого» либо «мягкого» набора технологий информационно-психологического воздействия всегда осуществляется с учетом конкретной политической ситуации и общей международной обстановки. Так, «мягкие» «бархатные революции» в странах СНГ (Украина, Грузия, Киргизия, Молдова и т.д.) предполагают наличие и учет внутриполитических условий их реализации (внутриполитической нестабильности), тогда как «жесткие» операции в Афганистане и Ираке предусматривают формирование в массовом сознании международной общественности специальных политических мифов: персонифицированных образов «международного терроризма» (образ «Бен Ладена»), «всеобщей угрозы миру» («наличие в стране оружия массового уничтожения»), имеющих глобальные масштабы и последствия.

Во время волнений в Тегеране многие политические деятели, и не только иранские, прямо указывали на то, что в реализации сценария «зеленой революции» в Иране угадывается почерк британской и американской разведок: МI-6 и CIA. В связи с массовыми беспорядками, организованными сторонниками проигравшего кандидата на пост президента ИРИ, министр иностранных дел Ирана М. Моттаки прямо заявил, что «зеленая революция» - это тайная операция британских спецслужб, которую они готовили более двух лет. Представляется, что это соответствует действительности. Именно британские спецслужбы идеально подходят на роль организаторов этой «революции»: позиции Великобритании в регионе необычайно сильны, Персия вплоть до исламской революции 1979 г. фактически была для Великобритании тем же, чем Куба при Батисте – для США. Кроме того, Иран окружают «осколки» бывшей Британской империи, в которых влияние Британии (культурное, экономическое и т.д.) во многом сохранилось.

Позиция России по отношению к попытке организации государственного переворота («зеленой революции») в Иране очень проста: нельзя использовать метод политических провокаций по отношению к государству, являющемуся крупной региональной державой, общество которого консолидировано и сплочено вокруг его духовного руководства, армия – одна из самых многочисленных в регионе, а сама страна успешно движется в направлении создания собственной ядерной программы. Инспирированная противниками официального Тегерана «зеленая революция» - не что иное как политическая провокация, подталкивающая руководство Ирана к совершению радикальных действий – в условиях обострившейся внешней угрозы. О каком мирном диалоге после этого можно вести речь? Теперь процесс мирного урегулирования иранской проблемы как минимум существенно замедлится, а может быть и временно остановится.

Операция по смене режима в Иране, по сути, подставила под удар все дипломатические усилия стран ЕС, и России, кстати, тоже, по урегулированию конфликта США с Ираном. То есть, отвечать за эту политическую провокацию теперь придется всем, поскольку вряд ли организаторы публично признаются в содеянном. Кроме того, с Россией этот «эксперимент» с политической системой Ирана никто не согласовал – ее мнением, также как и мнением других стран - ЕС, Центральной и Восточной Азии, Ближнего и Среднего Востока – попросту пренебрегли. Разве это допустимо в политическом процессе в отношении партнеров?

Позиция России в отношении Ирана – не мягкая, она – взвешенная и разумная. А в политике только разумная позиция, основанная на здравом смысле, приводит к серьезным и взаимовыгодным результатам. К тому же, «зеленая революция» вовсе не расколола, как ожидалось, иранский народ, а напротив – сплотила перед лицом внешней угрозы. Ахмадинежад получил публичную и убедительную поддержку большинства населения, и теперь вряд ли кто-нибудь станет утверждать, что он этой поддержкой не пользуется. Теперь народ может законно потребовать от своего правительства не идти ни на какие уступки перед миром, продемонстрировавшим им свою враждебность, и ускорить создание собственной ядерной программы. И правительство не сможет проигнорировать волю народа.

Глобальные изменения, которые сегодня переживает мировая политическая система, происходит под влиянием новых угроз международной безопасности. Мир снова оказался перед лицом ядерной угрозы: накалилась ситуация с ядерными программами Ирана и Северной Кореи, нестабильность политического режима в Пакистане создает опасность попадания его ядерного арсенала в руки международных террористов. Война в Южной Осетии в августе 2008 г. и попытка «цветной революции» в Молдове (апрель 2009 г.) показали, как легко в современных условиях «замороженные конфликты» переходят в «горячую» фазу, ставя мир на грань вооруженного противостояния. В современном мире общее количество международных и внутренних конфликтов не только не сокращается, а продолжает нарастать, возникают их новые формы (этнополитические, религиозные), мало подверженные стабилизирующему воздействию традиционных инструментов политического воздействия. Международные конфликты сегодня стали одним из ведущих факторов нестабильности в мировой политике, Иран – яркий пример этому. Конфликт с Ираном не разрешить только силовым путем. Вот почему проблема Ирана в самое ближайшее время станет активным полем для новых международных консультаций.

Иран для России – давний стратегический партнер. Без Ирана невозможно формирование единого рынка энергоносителей в регионе и выработки единой энергетической политики всеми участниками нефтегазодобычи, обеспечения коллективной энергетической безопасности. Транзит иранской нефти через территорию РФ также представляется очень интересным и выгодным проектом. Все сходятся во мнении, что потенциал Ирана в сфере экономического сотрудничества только начинает раскрываться, реализовываться. И Россия видит в экономическом сотрудничестве с Ираном и освоении его нефтегазовых месторождений явные и долгосрочные экономические выгоды. Ведь Иран – рядом, и транспортные расходы на переброску энергоносителей и иного стратегического сырья в Россию невелики.

Соединенные Штаты, в свою очередь, безусловно стремятся взять под свой контроль богатейшие иранские запасы нефти и газа, так, как они уже сделали с Ираком. Пока это, правда, остается только планами, но «зеленая революция» – прямое подтверждение того, что США от этих планов не откажутся, независимо от того, какая администрация будет заседать в Белом доме. Несомненно, интерес США к Ирану не ограничивается только атомной энергетикой и нефтяными ресурсами. Географическое положение Ирана имеет огромное стратегическое значение, особенно в качестве плацдарма для размещения военных сил в целях сдерживания возможной экспансии другой великой державы - Китая, заканчивающего в 2017 г. комплексное перевооружение своей Народно-освободительной армии. Очевидно, что именно для этого оккупирован Афганистан, ценный своими военными базами, и именно поэтому Вашингтон так стремится сохранить и приумножить свои военные (теперь американцы их называют «перевалочными») базы в Центральной Азии. Однако, для Вашингтона решиться на вооруженную агрессию против Ирана без полного или хотя бы частичного согласия России – огромный риск. Вот почему российско-американские консультации вокруг иранской проблемы не прекращаются, то затухая, то разгораясь с новой силой.
Рассматривая войну в Южной Осетии в привязке с другими событиями мировой политики, нельзя не отметить связь этих двух событий – однозначный отказ России согласиться с вооруженным вмешательством США и НАТО во внутренние дела Ирана и последовавшим за этим нападением Грузии на Южную Осетию и контингент российских миротворцев. Если эта связь действительно существует, то она может быть только такой: цель войны в Южной Осетии – оказать давление на Россию, давая понять, что в случае ее несогласия с курсом США ее будут постоянно втягивать во все новые и новые локальные конфликты на ее границах, подрывая экономический потенциал и дестабилизируя ситуацию внутри страны.

Несомненно, политика США в отношении Ирана может развиваться по двум основным направлениям. Первое направление - это вооруженный конфликт, то есть попытка решить проблему Ирана военным путем, быстро и окончательно. Второе направление – это организация государственного переворота изнутри, с помощью технологий «цветных революций», провоцируя недовольство населения и новой политической элиты тяжелым бременем власти ортодоксальных исламистов и всеобщим обнищанием, являющимся следствием внешней блокады и все время ужесточающихся санкций. В настоящее время США действуют по обоим направлениям одновременно, полагая, что хотя бы один удар из двух обязательно угодит в цель.

Пожалуй, наиболее интересным в иранской проблеме является не столько будущее самого Ирана, сколько то, какие именно последствия вызовет оккупация Ирана Соединенными Штатами и как это отразится на соседних государствах, таких как Россия и Китай.
Многие сегодня считают, что военное столкновение между США и Китаем за мировое господство неизбежно, что именно для этого США окружают Китай военными базами – в Афганистане, Центральной Азии, Грузии, а теперь, возможно, с этой же целью подбираются к Ирану. Действительно, Иран – лучший плацдарм для войны с Китаем, никакой Тайвань, где тоже сосредоточены американские базы, с ним по стратегической ценности не сравнится. Кроме того, растущая экономика Китая, питающая его также растущее военное могущество, наполовину зависит от иранской нефти, а иранская экономика (в том числе оборонные отрасли) зависит от китайских нефтяных юаней и вливаемых в нее инвестиций. Вместе они ускоренными темпами и очень эффективно наращивают свое военное, экономическое и политическое могущество.

Альтернатив территории Ирана для военной операции США против Китая практически нет. Российская территория была бы конечно для американцев предпочтительнее, но вот беда: Россия, в отличие от США, не претендует на мировое господство и видит в Китае не будущего врага, а стратегического союзника. Государства Центральной Азии предоставляют базы американцам, но наращиванию ударной группировки США в регионе мешает их страх перед ответными мерами России и Китая, которые, в отличие от Соединенных Штатов, расположены весьма близко.

Поэтому, следует все-таки иметь в виду, что США от планов проведения военной операции против Ирана не откажутся. Более того, на реализацию этих планов им отпущено не так много времени: близится завершение модернизации НОАК. Значит, эту операцию следует ожидать в скором времени, возможно, даже этой весной. На это указывает один четкий признак: в Афганистане началась крупномасштабная операция НАТО против талибов. Она очень напоминает то, что американцы хотят зачистить свои тылы перед новой крупной военной операцией, которой в этом регионе может быть только война с Ираном.